БЕЗ ПОНТОВ
Концерт уже начался, и прошло то, обычно положенное время, когда музыканты и зал начинают чувствовать друг друга, когда уже не проходит незамеченным удачно сыгранное соло, когда отдельная яркая фраза поощряется аплодисментами, возгласами и свистом. Почти все столики заняты, завсегдатаи клубятся у бара, одним ухом слушая музыкантов, а другим, забирая в себя свежие анекдоты, новости, сплетни, радостные и горестные сообщения. Шумноватый речевой фон мешает музыке, но с этим, как и с курением, приходится мириться. Каждый из симпатичных, преданных джазовой тусовке людей считает, что одним только своим постоянным присутствием на клубных вечерах, бесспорно, завоевал право на некоторую исключительность, ну хотя бы в том, чтобы погудеть в течение вечера.
На сцене Игорь Бриль со своим молодым поколением, в состав которого входят два его юных, лохматых, розовощеких сына, саксофонисты Дима и Саша и такие же юные контрабасист Игорь Иванушкин и барабанщик Рома Лыков. В музыкальном искусстве, как ни в каком другом, разность в возрасте исполнителей не ощущается, сама музыка все нивелирует, приводит к некоему общему знаменателю, а знаменателем является эмоциональность и богатый внутренний мир исполнителя, помноженные на его талант и профессионализм. Если что–то одно отсутствует, то тогда и исполнителя как такового нет. В джазе на возраст вообще никто и никогда не обращает внимание, а для того чтобы совсем сбить с толку публику, музыканты дополнительно работают над своим внешним обликом, сокращая разницу в возрасте. Молодые и юные не бреются, не стригутся, демонстративно дымят сигаретами, не расстаются с кружкой или со стаканом, тем самым, давая понять, что не такие уж они маленькие. Музыканты в возрасте, наоборот, одеваются только по молодежной моде, которая обязывает носить все несколько потрепанное, неглаженное, можно даже чуть порванное. Вот и маэстро Бриль сидит за роялем в футболке, рубашке навыпуск и в вытертых джинсах, а на голове для окончательного завершения образа молодого джазмена красуется черная бейсболка.
Вечер в самом разгаре, Игорь играет соло, и в этот момент в зал входят четыре человека, сразу обращающие на себя внимание своей смешной необычностью. Первыми входят мужчина и женщина, а за ними два крепких молодых парня. Она — совсем невысокого роста, слегка колченогая, на голове плод химической фантазии провинциального парикмахера, на лице выделяется краснющий рот, а глаза так заштукатурены тушью, что с расстояния и не разберешься — есть ли они вообще. Одета дама не стильно, но во все дорогое, это сразу видно. На плечах ее жалким, измученным трупом покоится какое-то животное. Мужчина, судя по всему, ее супруг ростом значительно выше, примерно на полторы головы. Лоб его сильно изморщен и от этого, да еще из-за большой лысины, кажется, что лицо у него приплюснуто. Посередине сдеформированной физиономии, аккурат под носом, растет кустик усов и в целом его портрет напоминает счетовода Вотрубу из знаменитого кабачка «13 стульев». Одет Вотруба опрятно, в добротный, несомненно, дорогой костюм и при цветастом галстуке.
Два сопровождающих парня настолько одинаковы во всем, что в царящем полумраке их можно принять за близнецов. Оба стрижены наголо, черные костюмы, черные штиблеты, белые рубашки, скромные галстуки, молчаливы и без эмоций – все это выдает их нынешнюю профессию телохранителей. На дворе стоит 94 год – заря бурного развития бандитского капитализма в Москве и быстро развившаяся мода на охрану. По виду супругов понятно, что они на фиг никому не нужны, но мода и понты – великая сила, как тут отказать себе в удовольствии почувствовать себя крутым.
Компашка садится за свободный столик, и мужчина начинает изучать лежащий на столе листочек, который только при очень большой фантазии можно назвать меню. Все перечисленные там блюда без комментариев уместились бы в пять строчек, но с комментариями уже занимают целую страницу. Вот, например: «Из всех закусок, самой архиважнейшей для нас является огурец» и подпись В.Ульянов (Ленин), том 37, стр. 254. Затем указана сама закуска: «Огурец соленый — цена 1 руб». Единственное горячее блюдо «Сосиски с зеленым горошком» по цене 5 руб. за порцию подаются под названием «Некоторые любят погорячее». Мужчина смотрит в меню, и его лоб, без этого сморщенный в приличную гармошку, еще более сокращается, сигнализируя всем о том, что мыслительный процесс идет. Вотруба что-то говорит жене, показывая ей листок, на лице ее появляется удивление, а красный рот кривится в пренебрежительной усмешке. Кажется, что даже у мертвой твари на плечах дамы, в стеклянных бусинках глаз мелькает что-то вроде презрения. Они заказывают только пепси, и официант Паша мигом выполняет несложный заказ.
Наблюдать за ними интересно, ведь это живой и наглядный пример для включения в лекцию на тему «Джаз, как эффективное средство лечения от снобизма». Сначала все четверо сидят молча и даже неподвижно, эдакие мумии с застывшей мимикой, выражающей, прежде всего, недоумение. Они действительно с удивлением смотрят на публику, которая по ходу исполнения вдруг начинает хлопать, кричать, а кто-то даже и свистеть. Судя по их реакции, с подобным раньше им не приходилось встречаться. Даже дохлая лиса, которая до плеч нынешней хозяйки грела не одну даму, если бы могла, засвидетельствовала, что ни на одном из многочисленных концертов и приемов, на которых она бывала, такого безобразия не видела никогда. Первыми начинают отходить от замороженного состояния охранники. Вот один потихоньку задвигал ногой, отбивая такт начищенным штиблетом, вот у второго начала ритмично раскачиваться голова. Темы идут одна за другой, музыканты буквально выпрыгивают из своих затертых джинсов, дух соперничества царит на сцене. Братья неистово сражаются между собой на саксофонах, выстреливая друг в друга четырехтактными импровизациями. Папа Бриль с любовью смотрит на них из под козырька бейсболки и удерживает всю эту джазовую вакханалию строгим гармоничным аккомпанементом. Вирус творчества и ритма проник в зал и им заражены все, лишь только «новые русские» супруги выдерживают недоуменное спокойствие даже тогда, когда после окончания пьесы публика взрывается криками и аплодисментами.
Музыканты покидают сцену и остается только Игорь Бриль. Он молча сидит за роялем, а потом, повернувшись к залу, коротко бросает:
- А сейчас «Путешествие в блюз».
Последнее слово тонет в восторженных криках, потому что все знают эту брилевскую вещь, давно ставшую его знаменитой коронкой и всегда оставляемую им на десерт. Он начинает играть тихо и размеренно, как бы, напоминая слушателям о том, когда и где родился блюз. Простая незатейливая тема, четкий, понятный размер сразу входят в слушателей и все как один, словно придумавшие блюз рабы-негры, начинают раскачиваться в такт, отщелкивать ритм пальцами, размахивать рукой, отстукивать ногой. Когда Игорь перешел ко второй части, я посмотрел на четверку и увидел, что дама исправно пришлепывает рукой по столу, и выражение лица у нее совсем другое, а от движений ее руки колеблется мертвая шкурка, и в стекляшках глаз то возникает, то исчезает отсвет от прожектора, создавая иллюзию жизни. У мужа гармошка на лбу слегка разгладилась, лицо уже не кажется таким приплюснутым, он даже что-то набарматывает себе под нос и от этого бугорок усов шевелится и живет какой-то своей собственной ритмичной жизнью.
Маэстро вошел в раж, завел самого себя до предела, с ним завелся и зал и последние аккорды уже идут под нескрываемый восторг и крики публики. Радость от музыки и от соучастия в ней поселилась в каждом, и люди, не скрывая своих эмоций хлопают, улюлюкают, свистят. Красное пятно рта у дамы растянуто в улыбку и оказывается, ее лицо не лишено обаяния. Она хлопает с широким размахом рук и каждый хлопок получается довольно громким. Лиса слегка подпрыгивает на ее плечах и можно подумать, что джаз вселил жизнь даже в эту мертвячину. Супруг аплодирует стоя, невпопад, но самозабвенно, отшлепывая ладонями популярную футбольную ритмическую фразу. Охранники улыбаются и грохают своими бойцовскими лапами, заглушая всех остальных. Концерт заканчивается, впереди джем, но четверка собирается и кучкой покидает клуб.
Проходит неделя, в клубе играет Осейчук со своей группой «Green Wave». Публика еще только собирается и вдруг… Открывается дверь и в зал входят те самые охранники и с ними две молоденькие девахи. Парни одеты по-простому в джинсы и свободные рубашки и выглядят нормальными ребятами, кстати, совсем не похожими друг на друга. У каждого свое лицо, своя индивидуальность, не то, что в тот раз. Парни приветственно машут мне рукой, дабы у их подружек не оставалось сомнений, что они здесь свои, и садятся за тот же стол. Со смехом ребята показывают девчонкам меню и вскоре им приносят водки, пива, архиважнейшую закуску, орешков и еще какую-то ерунду.
Как всегда концерт на высоте. Осейчук, набравший себе новых, совсем молоденьких музыкантов, всех валит напрочь своими виртуозными соло. В конце вечера я подхожу к этой компании и задаю парням вопрос, который всегда задавал новым людям:
- Ребята, вот вы пришли сюда еще раз, значит, вам здесь понравилось. А что вам у нас нравится?
Бутылки на столе заметно пусты, а компания заметно навеселе, открыта и доброжелательна. Один из парней растягивается в улыбке и отвечает, сразу перейдя на «ты»:
- Здесь очень хорошо. Как бы тебе сказать, ну-у-у, здесь легко, без выпендрежа, от которого уже тошнит. Без понтов, понял? А еще, скажу тебе, вот здесь у меня все время такое ощущение как-будто я тоже играю, как-будто я с ними, с музыкантами в одной команде. А это дорогого стоит. Понял?
- Спасибо. Понял. Хорошо, главное точно сказано. Еще придете?
- Обязательно – дружно и весело отозвалась вся четверка.
Музыкальное приложение к рассказу:
