КОРОЛИ и КАПУСТА (совсем не по О.Генри)
В рассказе моём речь пойдёт о существующих королях. Кто-то из них уже отошёл от королевских дел, но есть действующие и сильно действующие короли, довольно ревностно относящиеся к сиянию бриллиантов в своих коронах, а также к своему положению. А по сему, как и положено королям обозначу я их порядковыми номерами.
Летом 2001 года я пополнил армию «понаехавших». Случилось это почти спонтанно. После десятидневной поездки в Японию с ансамблем ударных инструментов «Кавказцы», (летели мы через Москву) я узнал от брата, что одному из концертных объединений, обеспечивающих музыкальными коллективами столичные отели, казино и корпоративные мероприятия нужен вибрафонист. Недолго думая, я решил не возвращаться туда, где вибрафонист был не особенно нужен.
Не буду писать о том, как я «покорял Москву» по той причине, что этого просто не было. Я работал в одном городе, переехал в другой и продолжал заниматься тем же самым. Пресловутого «пуда соли» для новоприбывших в столицу я так и не съел. У меня сразу появилась работа на четыре дня в неделю в пятизвёздочном отеле в Столешниковом переулке. Работал я дуэтом с гитаристом Ростиславом, моим товарищем по консерватории, молотили по двадцатке в день. Играли мы в формате easylistening, или «музыкальные обои». График был очень удобным, с понедельника по четверг включительно. Самые, что называется, «убитые дни» были заняты. Раза четыре-пять в месяц саксофонист Рома, который работал в одном из ресторанов этого же отеля просил меня подменить его с десяти часов вечера. Платил тридцать долларов. После трёх сетов в дуэте я поднимал вибрафон на лифте и играл ещё два сета в квартете. Иногда, он меня звал и в пятницу на все пять сетов. Благодаря этому, я познакомился с множеством отличных, джазовых музыкантов которые также приходили на замену. Всё самое интересное происходило с пятницы по воскресенье, можно было свинтить поработать ещё где-нибудь, подороже. Но на один из четвергов как-то раз мне предложили хорошо оплачиваемую работу. Целых сто долларов за два сета! (Для сравнения, однокомнатную квартиру тогда можно было снять в среднем за пару сотен.) Возникла проблема. Я должен был предоставить замену на основном месте работы.
Звоню нашему менеджеру от концертного объединения.
- Привет Наталья, мне уйти нужно будет в четверг.
- Привет Толя, что за длинным рублём?
- Вроде того. Я ведь сюда приехал не за туманом и запахом тайги.
- Ха-ха. Ладно, беги за своим рублём, только замену приведи.
Надо сказать, что в этом отеле до нас работал аналогичный дуэт с вибрафонистом Владимиром, но у них произошли какие-то трения с менеджером концертного объединения, которое давало им эту работу и они ушли. А по сему, я не мог предложить на замену вибрафониста из того дуэта, хотя мастерство Владимира было и есть выше всяких похвал. Понимая то, что джазовые вибрафонисты, даже в таком большом городе, как Москва редки как вид, я решил обратиться к выпускникам оркестровых факультетов. Начал наводить справки, кому можно было бы предложить заменить меня. Знакомый контрабасист Паша, с которым мне доводилось работать сказал, что есть один парень, выпускник местного вуза, у которого даже вибрафон в личном пользовании имеется. Более того, Паша сказал, что вибрафонист тот среди коллег по цеху слывёт королём джаза, потому как он в репертуаре и играет джазовые стандарты в квартете на различных корпоративах. Но есть один нюанс. Король не импровизирующий. Его величество выучило наизусть весь сборник А.Сухих «Тромбон в джазе» и играет только это. Если забывает текст и сбивается, то начинает играть с начала, или откуда вспомнит. Я подумал, что это отличный вариант! Если человек запомнил наизусть целый сборник, то он наверняка знает ноты и может их читать.
- Хорошо Наталья, спасибо. Есть вроде один Король вибрафона. Договорюсь с ним.
- Не Владимир?
- Нет.
- Ну хорошо, давай!
Воскресенье, время ещё есть. Звоню немедленно Королю III. На удивление, отвечает на звонок женский голос, не вполне трезвый:
- Алёоооооуууу…хи-хи… Это кто?
- Прошу прощения, меня зовут Анатолий. Могу я услышать Короля?
- Он сейчас занят. Голос у вас приятный, а вы симпатичный?
(Ого! Кажется, у Короля встреча в верхах. Наверное, без галстуков. Может даже и без …)
- Извините я, наверное, не ко времени, перезвоню позже.
Тут я слышу какую-то возню и в трубке другой пьяный голос, но уже мужской:
- Але! Кто это?
- Это Анатолий. Текучёв.
- О! Привет Толь! Приятно познакомиться! Я о тебе слыхал!
Ну слава богу, думаю. Допущен!
- Я тоже. Очень приятно. Я по делу. Есть работа на четверг. Не пыльная. Три по сорок пять. Играть очень тихо приятные мелодии в дуэте с гитаристом. Во всём чёрном. Лобби бар отеля в Столешниках. Вибрафон там есть.
- Супер! А по капусте чё?
Я снова восславил бога удачи за то, что послал он мне рабочего Короля.
- Двадцатка, деньги сразу. Годится?
- А чё ж нет! Только мне нужно место посмотреть. Понять вообще, что за работа…
Странно, думаю. Зачем?.. Но короли, это не обычные люди. У них могут и должны быть свои причуды. Понимать надо!
- Хорошо, конечно. Мы с семи до десяти там. Завтра придёшь?
- Приду, жди.
- Договорились.
В понедельник, отработав первый сет, в перерыве мы с Ростиславом идём в рабочий буфет попить кофейку и потрепаться с девчонками из обслуги отеля. Внезапно, у нашего стола появляется официантка из лобби, довольно противная в общении баба лет тридцати. В свою смену она обязательно два-три раза подходила к нам и злобно шипела:”Играйте тише! Гости жалуются!”. Хотя, играли мы всегда достаточно тихо, гости жаловались почему-то именно в её смену. Но мы тоже в долгу не остались и придумали ей за мощные конечности прозвище — Товстоногова.
Так вот, у нашего стола она уже не шипела, а истерически кричала:”Сейчас же скажите ему чтобы он ушёл! Ему в таком виде нельзя находиться в отеле!!!”. Я по началу не понял о ком это и спросил в чём дело? На что Товстоногова визжа и размахивая руками сообщила, что это мой гость. И тут я, предчувствуя беду, начал догадываться. Король III. Он здесь! Надо бежать!
Захожу в лобби и вижу его. Прямо напротив вибрафона, в паре метров сидит парняга лет двадцати пяти. В чёрной кожаной куртке и кожаных штанах того же цвета, изрядно заляпанных грязью. С тяжёлых, на тракторной подошве ботинок на нежные ковры лобби бара стекает тающий грязный снег. В левой руке Король держит что-то чёрно-кожаное, кажется перчатки, в правой, подобно скипетру — бутылку Клинского пива. Удивительно, как ему удалось пронести её мимо охраны? Не иначе, под мантией спрятал! Мокрый чуб Короля III прилип ко лбу, закрывая левый глаз. В правом глазу читались результаты прошедшей встречи в верхах.
- Здорово! Чё у вас тут дворня такая лютая?
Король III был явно недоволен оказанным приемом.
- Привет. Слушай, тут нельзя находиться в верхней одежде, да и пиво… Пойдём со мной.
Провожу Короля III в закуток под лестницей.
- Ну вот, такое место работы. Выручишь меня, подменишь в четверг?
- Мне нужно послушать, что вы играете.
- Ладно, но стой здесь, не выходи, а то со мной тут разговор серьёзный будет.
Мы с Ростиславом выходим играть второй сет. Закончив, в перерыве я иду в закуток и не нахожу там Короля III. Звоню ему:
- Ну что, ушёл уже? Послушал? Могу на тебя рассчитывать?
- Не. Толь извини. Не подпишусь.
- Почему?
- Не из-за капусты, ты не думай. И точка нормальная, просто я не смогу как ты. Аккомпанировать и вообще…
- Да и не надо! Просто поиграй три сета то, что знаешь и умеешь. Я тебе сборник тем принесу, почитаешь с листа. Гитарист отличный, он тебя прикроет. Тут чем тише и незаметнее, тем лучше! Выручай!
- Не, не могу. В своём квартете я бы ещё подписался. А в дуэте стрёмночё-то…
- Ну ладно. Нет, так нет. Может посоветуешь кого-нибудь? Очень нужно!
- Вообще-то есть один чел. На вибрике весь ХТК переиграл и Бёртона с Пьяццоллой. Реально крутой.
- Вот спасибо! Телефон скинь пожалуйста!
- Скину. Извини, что так получилось…
Звоню сразу. Но Король II не отвечает. Понедельник подошел к концу, я в тревоге.
Во вторник, прямо с утра я звоню Королю II. Отвечает он сразу. Я представляюсь и излагаю суть: стоимость работы, формат и форму одежды. Объясняю, что импровизировать и аккомпанировать не нужно. Достаточно почитать с листа темы, между темами будет играть гитарист. В ответ пауза, а потом:
- Ничего не обещаю. Мне необходимо увидеть инструмент.
Должен сказать, тогда у меня было два вибрафона, английский Premier и, так называемый, мастеровой. Последний мне сделал на заказ ростовский мастер Юрий Евгеньевич Кацапов. Инструмент на удивление имел хорошее, чистое звучание. И это при том, что изготовлен он был не бригадой специалистов и роботов на фабрике, а одним человеком, в мастерской Ростовской филармонии. Удивительно, но у Владимира, вибрафониста из предыдущего дуэта был инструмент того же мастера.
- Инструмент в порядке. Но если хочешь, приходи сегодня.
Король II выглядел лет на двадцать с небольшим. Был вежлив, немногословен и предельно серьёзен. Пришёл минут за двадцать до начала. В закутке под лестницей, где мы оставляли вибрафон и гитарный комбик он поиграл на инструменте, придирчиво осмотрел его со всех сторон и сообщил о своём решении:
- Педаль лёгкая. Я к такой не привык. Работать не смогу.
- Слушай, ну это же не твой сольный концерт в Карнеги Холл! Да и двадцатка в четверг не у всех случается!
- Извините. Не могу.
Вечер вторника. Четверг кажется таким близким. От одного знакомого барабанщика получаю номер телефона Короля I. Набираю немедленно.
- Алло, добрый вечер. Прошу простить за поздний звонок. Это Анатолий Текучёв.
- Здравствуйте, а по какому делу?
Тон Короля I вежливо-настороженный.
- Я видел выступление вашей группы в ночной программе, Вы большой мастер. Хочу предложить Вам работу в четверг.
В следующую секунду на меня обрушились звон медалей и шелест многочисленных дипломов, почётных грамот, свидетельств, сертификатов и прочих справок со всеми видами печатей и подписей доказывающих абсолютное соответствие Короля I занимаемой должности. Впечатлило. И… я пал ниц.
- Прошу прощения Ваше величество, внесу ясность. Мне не нужна вся группа. Предлагаю Вам подменить меня.
Далее перечисляю всё, что касается предстоящей работы.
- Вот в чём дело! Ха-ха! А я думал это из ивент-агентства кто-то звонит, вот и устроил презентацию. Слушай, давай на «ты»?
- Давай.
- Погоди, а ты что заканчивал? Я всех знаю, но о тебе почему-то ничего не слышал…
- Ростовскую консу. Да я в общем-то не так давно в Москве.
Тут тон Короля I становится снисходительно-покровительственным.
- Да, я слышал там эстрадная кафедра сильная. А ты по джазу заканчивал? Аккорды умеешь опевать?
- Ну да…
- Поняааатно… Слушай, давай дружить?! А у тебя по импровизации какие-нибудь пособия есть?
- Конечно, есть что-то.
- А какие?
- Ну какие… Бриль, Чугунов, Осейчук, Библия бибопа…Снимал соло всякие; Хэмптон, Джексон, Бёртон, Майниери…
- Слушай Толь, дорогой! А поделиться можешь?
- Могу.
- Ух ты!!! Здорово, а я тебе тоже что-нибудь подгоню!
- Да в общем-то не обязательно.
- Здорово! А снятые соло дашь?
- Ну да, я же пообещал. А почему ты переспрашиваешь?
- Нууу… Просто странно. Обычно люди не делятся такими вещами.
- Вот это странно! Почему?
- Ну понимаешь, вроде как интеллектуальная собственность…
- Дам я тебе свою интеллектуальную собственность, не переживай.
- Когда? Приходи ко мне на концерт, заодно и принесёшь?
- Спасибо, приду. Но мы главное не обсудили. Подменишь меня?
- Оооой…слушай… У меня скоро будет тур со Звездой Российского Джаза. Я уже три месяца очень плотно занимаюсь джазовой гармонией и импровизацией. И подставляться не хочу. Когда я начну работать в области джаза — ты первый об этом услышишь!
Вот ведь, думаю, свои минусы лёгким мановением обратить в плюсы! Воистину, только короли так умеют!
- Да там обычная фоновая работа! Импровизировать не нужно!!! Просто почитай мелодии с листа. Три сета тишизма в приятной компании и всё. Ты ведь не занят в четверг. Двадцатка- лёгкие деньги!
- Деньги для меня не так важны! Прости дорогой, откажусь.
- Ладно, давай…
- Погоди! Ты на концерт-то придёшь? Про ноты не забудешь???
- Конечно. Приду. Не забуду, я ведь пообещал уже…
Ну вот, думаю, без замены и ещё должен остался. Снова звоню нашему менеджеру:
- Привет Наталья! Паника! У меня Короли закончились. Может саксофониста позвать на замену?
- Привет Толя. Спокойно. Саксофонист не нужен, у меня договор на вибрафониста. Я сейчас пришлю тебе номер. Один раз я этого человека как-то вызывала тоже на замену. Он теперь мне звонит, со всеми праздниками поздравляет, включая Двадцать третье февраля и День милиции. Звони ему!
Как только смс с номером пришло, я молниеносно звоню. Трубку снимает, судя по голосу, человек в возрасте. Представляется Володей. Я в двух словах объясняю, что от него требуется и на что он может рассчитывать. Володя мгновенно соглашается и благодарит меня за приглашение.
Все довольны. Конец истории.
P.S. В период моих исканий ни один король не пострадал. Короны остались на прежних местах, монархи ничем не запятнали свои репутации. Я заработал свою сотку, а Володя, выручавший меня ещё не раз получал приглашения на замену, за что мы друг другу были премного благодарны.
ГОЛУБОЙ ВИННИ ПУХ и ЛЕНИН В ОКТЯБРЕ (А.Милн и М.Роммотдыхают).
Эти удивительные встречи произошли в начале нулевых, как раз в период, описанный мной в рассказе “Короли и капуста”. Известно, что под каждое здание истории необходимо подвести фундамент предыстории. А по сему:
Дуэт “Первый снег” с понедельника по четверг включительно, стахановски трудился в забое лобби-бара одного из пятизвёздочных отелей в центре Москвы, выдавая нагора от двадцати пяти до тридцати джазовых стандартов и популярных мелодий за трёхчасовую смену.
Те, кто имеет опыт подобной работы знают, что играть нужно тихо, темы и импровизации должны быть максимально веганскими. Никакого мяса в виде боповых и хард-боповых мелодий, никаких пряных соусов и острых приправ из быстрых темпов, виртуозных пассажей, резких динамических перепадов и прочего джентльменского набора выразительных средств, коими гордится и пользуется каждый, ну или почти каждый исполнитель. Только босса-нова, мелодии бродвейских мюзиклов в стиле свинг, баллады и поп-классика. Темпы от среднего и ниже. Всего по минимуму. Не всегда нам удавалось выдержать регламент, но в таком случае кто-нибудь из персонала бара нам тут же указывал на это. Одно из важных условий работы заключалось в следующем; мы должны были быть максимально незаметны и слитны с интерьером. По этой причине рубашки, брюки, носки и туфли дуэта “Первый снег” были чёрного цвета. Дуэт располагался в тёмном углу лобби-бара, выполняя все требования работодателя. “Музыкальные обои”, музыка от изжоги и т. п..
Мой товарищ, гитарист Ростислав, с которым я имел огромное удовольствие сотрудничать в тот период, личность многогранная, талантливый музыкант, также работал в коллективе популярной певицы Анхелики Порке и, как водится, у них случались выезды на гастроли. Обычно Рост договаривался с кем-либо из коллег о замене и всё было благополучно ко всеобщему удовольствию, но были два случая, о которых я вспоминаю с особенной теплотой.
***
Телефонный звонок разбудил меня в четверг, около половины одиннадцатого утра.
- Рост, привет. Кому не спится в ночь глухую?!
- Здоров Толик!
В интонации Ростислава я уловил некое напряжение.
Я уже полтора часа на телефоне. И вчера весь день. Никого не могу найти на замену. Все либо заняты, либо на море укатили. Лето…
- Да, хреново… Что, вообще никого?! Ты же всех тут знаешь!
- Ну вообще-то есть один…
Тут голос моего друга стал таким, как будто он махнул полный черпак просроченного повидла.
- И кто же осчастливит меня в этот раз?
- Ромуальд Мирославченко.
Тут я окончательно проснулся.
- Кто?! Лжемеола?!
Трубка глумливо хмыкнула;
- Ага. Онеее…
-Так он же концертный чувак! Что, пойдёт за двадцать пять дублонов батрачить?
- Говорит, что пойдёт.
- Ладно… Рост, а ты ему сказал про регламент работы и чёрную спецовку?
- Всё сказал, он обещал соответствовать.
Тут, для полноты восприятия картины, нужно сказать пару слов собственно о самом РомуальдеМирославченко.
Было ему от рождения лет двадцать пять когда, окончив институт культуры одного из сопредельных России государств он, без объявления войны гитаристам нашей Родины, нарушая морально-этические границы в отношениях между музыкантами вторгся на территорию Москвы и с явной долей агрессии приступил к освоению музыкально — жизненного пространства. Вероятно, в тот период у Ростислава и случился с ним конфликт на производственной почве.
С Мирославченко я договорился встретиться за час до работы у входа в отель. Стою, жду. Ромуальд явился относительно вовремя, подойдя не торопясь он, не говоря ни слова, глядя на меня сквозь непроницаемые стёкла солнцезащитных очков а-ля Сталлоне в фильме “Кобра”, протянул руку для приветствия.
- Привет Рома, как дела?
- Ага…, нормально дела…
- Ну пойдём, переоденемся и есть ещё время в кантине кофейка выпить перед работой.
- Ааа… Кофе… Хорошо… — не спеша, растягивая слова отвечает мне Ромуальд — только я не буду переодеваться.
- В смысле?…
Я ещё не вполне осознал произошедшее, но глаза мне не врали. Кроме кофра с гитарой за спиной, у Мирославченко в руках ничего не было. Полусапоги “казаки” (подобно тем, коими украшают себя участники родео-шоу) со шпорами были усеяны клёпками и тёртые джинсы, растянутые на коленях действительно, были чёрными. Но вишенкой на торте был Винни Пух голубого цвета. О да, конечно! На чёрной футболке.
- Ё-пер-ный театр!
- Чего?
- Вот и я говорю, чего? Тебя Рост про рубашку, брюки со стрелками и туфли чёрного цвета предупреждал? Что мы с этим голубым Винни Пухом делать будем?
- Да не парься ты! Что я, не в чёрном?! Нормально всё будет. Я так в клубах играю.
В каких, блин! — думаю — сельских что ли?!
- Зашли в раздевалку, я Ромуальду говорю:
Может быть, если ты майку Винни Пухом внутрь вывернешь, не так заметно будет?…
А сам думаю — не поможет…
Ну вот куда?! Куда вывернешь весь этот антониобандеровский имидж?! Как будто Мирославченко не лёгкий джаз лобби-баре позвали играть, а пригласили на главную роль в пародии на фильм “Десперадо”.
- Да ничего я выворачивать не буду! — возмутился Ромуальд.
- Ладно — говорю — пойдём работать, но имей ввиду, мы работаем от “Автографа”, а там к внешнему виду очень строго относятся. Могут из зарплаты удержать.
- Да пошли они!
Вышли работать первый сет.
- Ну, что сыграем, Рома?
- Да что хочешь…
- «Волну».
- Ноты есть?
- Есть. В раздевалке. Давай без нот какую-нибудь боссу.
- Давай. «Ипаниму».
- Отличный выбор, моя любимая тема!
И понеслось!
Аутодафе, геноцид, террор, казнь и расстрел. Эти и многие другие подобные по смыслу определения крутились у меня в голове на протяжении сорока пятиминутной экзекуции, которой мы подвергли человек двенадцать ни в чём не повинных людей. Сидя на стуле, широко расставив ноги Ромуальд, поводя грифом гитары из стороны в сторону, словно стволом автомата, методично поливал пентатоническими и гаммообразными пассажами мирных жителей отеля. Его «Овейшн» был заточен на беглость огня 32/64, иногда, переключаясь на одиночные 8/16. Всё это Мирославченко делал с отсутствующим, невозмутимым выражением лица. Темпы средний и ниже позволяли это делать абсолютно безнаказанно. В паузах между пьесами мне слышались щелчки перезаряжаемого оружия и лязг затвора. И всё повторялось вновь. Бладихарвест.
В перерыве я решил попытаться ослабить напряжение.
- Рома, кончай зачистку, все уже поняли, кто здесь главный!
- Чего? Да нормально звучим! Не парься.
За три отделения к нам дважды подходила злобная официантка, по прозвищу Товстоногова, и злобно шипела что-то вроде:”Слишком громко! Играйте другую музыку! Гости жалуются!”. В ответ я только смущённо улыбался и очаровательно краснел. Ко всем моим просьбам унять свой технический пыл, дабы сохранить жизнь дуэту “Первый снег” бессердечный Ромуальд был глух, невозмутимо отвечая:”Не парься ты! Да пошли они!”.
Три сета прошли как три года. Дуэт суровой музыки “Стальные орешки” свою работу окончил. Выживших не было…
Убрав вибрафон и комбик мы вышли из лобби и направились в раздевалку.
- Ну что, мне переодеваться не нужно, я пойду…
- Давай. Пока Рома. Спасибо тебе. Рост с тобой рассчитается.
- Окей…
Ромуальд Мирославченко вышел из дверей служебного входа и исчез, вместе со своим смертоносным инструментом и голубым Винни Пухом. А я, выдохнув, переоделся и пошёл по Кузнецкому Мосту к метро. Иду и думаю:”Ладно. День прошёл — и хрен с ним. Приду домой, оглушу себя вином и лягу спать. Завтра будет новый день…”.
***
Лето прошло и, как-то по осени, Ростислав вновь засобирался на гастроли. Снова нужна была замена. После безуспешных поисков он, отчаявшись, позвонил мне:
- Толик, привет. Ну нет никого. Все адекватные играющие заняты.
- Здоров Рост, не сдавайся!
- Ну если хочешь, могу позвонить одному человеку…
Эта фраза была сказана вкрадчиво и на тон ниже.
- Жестокий ты всё-таки человек!
- Ну, тогда у меня козыри кончились! Ищи сам.
- Ладно, разберусь. Пока!
Звоню менеджеру концертного объединения “Автограф”.
- Здравствуй Наталья, Ростислав не может завтра работать, мне нужен гитарист. Поможешь?
- Привет Толь, давай через часик я тебе найду кого-нибудь.
- Спасибо, жду.
Менее чем через час мне пришло смс с номером телефона и именем; Вольдемар Духовидский. Звоню не откладывая. Мне отвечает голос человека в возрасте:
- Аллоууу…
- Добрый день. Вольдемар?
- Дааа…
- Это Анатолий, мне ваш номер дала Наталья.
- Очень приятно Анатолий. Я в курсе дела и готов вам помочь.
- Очень хорошо! Тогда давайте завтра встретимся в четверть седьмого в центре зала метро “Кузнецкий мост”. Как я вас узнаю?
- Анатолий, вы меня сразу узнаете, я на Ленина похож.
- Отлично Вольдемар! Тогда, до встречи.
В означенное время я вышел из вагона метро на “Кузнецком”, было довольно оживлённо и я, не без труда, пробивался к центру зала, ища глазами человека, имеющего внешнее сходство с Вождём, но увидев Вольдемара Духовидского, мне как-то сразу захотелось себя под ним почистить, чтобы плыть в революцию дальше.
Передо мной стоял человек лет шестидесяти, среднего роста, в чёрных туфлях, чёрном костюме тройке, белой строчке с чёрным галстуком в белый крупный горох. Не хватало только алого банта в петлице. Короткий чёрный плащ и кепка в правой руке соответствовали образу. Но главное; черты лица, цвет бороды, усов и волос, обрамлявших плешь Духовидского были абсолютно ленинскими! И только очки с дымчатыми стёклами напоминали, что оригинал всё-таки не здесь, а на Красной площади.
На что я сразу обратил внимание, так это на коричневый, изрядно потрёпанный дерматиновый чехол от виолончели, повидимому с гитарой. Его, поставив на пол, Духовидский придерживал левой рукой. Поскольку инструмент в чехле занимал меньше места, та часть, где должен был располагаться гриф виолончели, ничем не заполненная уныло свешивалась вниз.
Поздоровавшись со мной, Вольдемар Духовидский одел на голову кепку, и мы направились к выходу из метро.
Пока мы поднимались на эскалаторе, а за тем, уже идя по улице я стал замечать, что окружающие люди с интересом поглядывают в нашу сторону. Кто-то откровенно пялится, а некоторые даже пытаются фотографировать. Я начал себя чувствовать ну не то чтобы Надеждой Константиновной, но, как минимум печником, как максимум — Бонч-Бруевичем уж точно!
Тут я заметил, как небольшая группа людей, обогнав нас встала. Один из них приготовился сфотографировать своих друзей так, чтобы в кадр попали мы. В этот момент, Духовидский вскинул правую руку в характерном указующем жесте Ильича и лающе-картаво закричал:” Идите, идите таваищи! Вегнойдаогой идёте!”. И уже обычным своим голосом:
- Знаете Анатолий, это так надоело! Ну что за люди! Невозможная бестактность.
- Понимаю Вольдемар, а вы не пробовали сменить имидж?
- Зачем?! Я ведь работаю в образе!
- В смысле? Играете на гитаре в образе Ильича?!
- Играю, но не обязательно на гитаре. В театрах играю. Даже у Галины Волчек в спектакле участвовал!
- Ого! Волчек ставила спектакль о Ленине?!
- Ну… У меня там была не главная роль. В эпизоде я выходил и говорил:»А сейчас дис-ко-те-ка!”. На корпоративы приглашают, встречи ветеранов, ну и на другие мероприятия…
- Да, интересно. А сегодня вы откуда пришли в таком виде?
- Днём я на Красной площади работал, позировал.
- С Иваном Грозным и Иосифом Вессарионовичем? А сын работает?
- Чей сын?
- Ну… Ивана Грозного.
- Зачем сын?
- Ну прикольно было бы, Иван Грозный его убивает, а в этот момент туристы с ними фотографируются.
Духовидский посмотрел на меня сквозь дымчатые стёкла очков с некой долей укоризны.
- Нет Анатолий, сын не работает.
Мы вошли в здание отеля и спустились в раздевалку.
- Вольдемар, у вас есть шнур чтобы гитару в комбик включить?
- Нет, а мне и не нужно!
Духовидский раздёрнул молнию на виолончельном футляре и …
- Что, Анатолий, удивлены? Никогда не видели такого чуда? Это моё собственное изобретение, планирую его запатентовать! Правда, названия я ещё не придумал.
Вольдемар Духовидский с гордостью смотрел на меня держа в руках то, от чего у меня возникло стойкое желание вызвать для него санитаров, а самому бежать, пока ещё есть немного времени.
Это было нечто, подобное творению безумного доктора Франкенштейна. Старая акустическая гитара с железными струнами. Ни одна дворовая компания, ни один турслёт не обходились без таких инструментов. Не будь этих гитар в природе, Грушинский фестиваль был бы под вопросом, а такой субкультурный подвид, как “дембельский фольклор” не существовал бы в принципе. Строгали их, вероятно, на мебельных фабриках Союза.
Но весь трагикомизм ситуации был в том, что задняя часть деки этой страдалицы была выпилена в форме круга и в него было вставлено… ТЫСЯЧА ЧЕРТЕЙ! БАНДЖО!!! Самое, что ни на есть, настоящее банджо, которое держалось в гитаре при помощи серой клейкой ленты, а головки грифов были связаны между собой шпагатом!
Духовидский расправил бечёвку, которая крепилась с одной стороны к торцу деки, а с другой, к головке грифа гитары, заменяя ремень и повесил на себя этот гибрид.
Смотрите Анатолий! Вот я играю на гитаре — Вольдемар взял пару аккордов, а затем ловко крутанул инструмент, прижав гитару к животу — Оп! И я уже играю на банджо!
День открытых дверей на дуровОй — подумал я. Ребята из обслуги отеля с удивлением наблюдали, бренчащего на банджо по среди раздевалки, «Ильича».
“Как прожить три ближайших часа?…Уважааааемая публикааа! Бим и Бом, весь вечер на манеже! Смех и радость мы приносимый юдям!” — примерно такие мысли крутились в моей голове, пока мы шли в лобби, и я выкатывал вибрафон.
- Вольдемар, можно интимный вопрос? Вы по буквам и цифрам игаете?
- О чем речь!
Я поставил ему пюпитр со сборником стандартов.
- Отлично! Подвергнем исполнению произведение “Мэкки Нож”, вы не против?
- Конечно! С удовольствием…
Духовидский выглядел несколько озадаченным. Поправив очки на переносице, прижав банджо к пузу, он начал внимательно разглядывать предложенный стандарт. Дав Вольдемару секунд двадцать на освоение этой знаменитой песни я отсчитал темп, и мы начали.
Надеюсь, бог музыки простил мне если не все, то хотя бы часть моих прегрешений за те мучения, что я претерпел в тот вечер. Сыграть тему, не говоря уже об импровизации, было крайне сложно. Практически невозможно. Количество долей в каждом такте у Духовидского было стабильно разным. Аккорды тоже сменялись в рандомном режиме. Минорная функция, или мажорная — это для “Вождя мирового пролетариата” было чистой условностью в сравнении с мировой революцией. Аккомпанировал Вольдемар также, со всей пролетарской безапеляционностью, применяя технику “боем”.
Обессилев, я дал знак играть соло гитары и Дубовицкий вновь продемонстрировал трюк с оборотом. Молниеносно развернув гитару к животу, он стал играть, в сущности, то же самое, но теперь на уже на банджо. Я опустил руки и дал посетителям бара в полной мере насладиться шоу.
Не прошло и пяти минут, а мне уже хотелось звать маму. А ещё через минут семь стало очевидно, что разницы между свингом и босса-новой в фактуре аккомпанемента нет.
Всё. Я на лопатках в глубоком нокдауне. Гонг. Но, подобно персонажу фильмов о зомби, в бессознательном состоянии я работал до конца первого сета.
В перерыве мы спустились в рабочий буфет. Я был абсолютно без сил, Духовидский же напротив, полон энергии. Он без конца что-то рассказывал активно жестикулируя. Всё это я воспринимал как белый шум, иногда поддакивая, или кивая головой, но в какой-то момент зацепил ухом:
- Вот к примеру, Анатолий! Сеговия играл “Полёт шмеля” четырёхпалой аппликатурой, Пако де Лусия — трёхпалой. А я… Однопалой!
- Это как же?
- А я вам сейчас покажу.
Вольдемар вышел из буфета (вероятно в раздевалку) и вернулся со своим безымянным творением.
- Вот, что такое однопалая аппликатура, смотрите!
Тут Духовидский действительно, используя ноготь большого пальца правой руки как медиатор, в темпе разбора произведения заиграл “Полёт шмеля” однопалой аппликатурой. Я и без того был повержен, но это… Это было подобно контрольному выстрелу в голову.
- Да, Вольдемар, впечатляет…Но что же мы будем играть ещё в двух отделениях?
- Анатолий, видите ли, джазовый репертуар- это не совсем то, с чем я работаю. Вы это верно подметили. Но мы можем сыграть что-нибудь из моего репертуара! Я вижу, публика тут подходящая.
Я вспомнил историю, произошедшую с Чарли Паркером и описанную одним из её участников. Суть в том, что в какой-то период, когда у Бёрда было особенно туго с деньгами, он заключил контракт с неким отелем в курортном месте на побережье и отправился туда работать. Аккомпанирующее трио было местным. В первый же вечер выяснилось, что пианист и контрабасист играют известные стандарты, но гармонические сетки несколько отличаются от тех, которые привык обыгрывать Паркер. Звучало фальшиво, но Бёрд быстро это понял и начал обыгрывать то, что предлагали местные ребята. Всё звучало отлично, даже в тех местах, где функционально аккорды были не верны. При этом Чарли Паркер не выставил себя столичной звездой и никак не унизил своих провинциальных коллег.
Бёрд — гений, но доводилось ли великому саксофонисту работать с двойником президента, играющему на гибриде волынки с тромбоном, к примеру?
- Ну что же, Вольдемар, давайте попробуем…
Мы вышли на второй сет.
Когда были исполнены “История любви”, мелодии из кинофильмов “Шербурские зонтики”, “Однажды в Америке” и “Крёстный отец”, “Эдельвейс” и “Чувства” Духовидский, ощутив себя определённо, в своей тарелке предложил:”А может быть мне что-нибудь спеть?” Я, понимая, что терять уже особенно нечего, с садистским чувством по отношению к присутствующим и небольшим мазохистским- к себе, согласился.
К заходу с такого козыря, как “Лили Марлен” (на немецком языке) я не был готов, но мы начали. Потом был утёсовский “Пароход” и “Дорогие мои москвичи”. Короче, пошло- поехало… “Когда простым и нежным взором”, “Песня извозчика” и “Тёмная ночь”. Вольдемар был в ударе.
В конце второго сета злобная официантка, по прозвищу Товстоногова, убирала ближний к нам столик. Я, со скрытым ехидством, спросил:”Ну как, Вера (так её звали, если бэджик на груди не врал), нравится вам, как мы сегодня играем?”. И тут случились чудо! Злобное и абсолютно не симпатичное до сего момента существо вдруг улыбнулось и сказало:” Да, сегодня вы очень хорошо играете. Вот всегда бы так!”.
- Сегодня для вас играет дуэт”В Разливе”.
Вольдемар встал, снял с себя инструмент, подошёл к Товстоноговой, взял кисть её руки и, согнувшись в галантном поклоне, поцеловал её! Затем, он что-то сказал в пол голоса и официантка заулыбалась ещё шире, при этом смущённо говоря:”Спасибо, да перестаньте, ну что вы”. Да! — думаю — чувак, повидимому, не выходит из образа самого человечного из людей никогда. Если реальный Ильич был хотя бы на четверть таким харизматичным и обходительным, то тогда понятно, как он охмурил такое количество народа.
В перерыве я позвонил нашему менеджеру из “Автографа”.
- Наталья, добрый вечер,
- Привет Толь, ты чего звонишь? У вас всё в порядке?
- Да, не беспокойся. Скажи пожалуйста, а ты знаешь лично Вольдемара Духовидского?
- Кого?
- Ты мне дала телефон гитариста, с которым я сегодня работаю.
- А где Ростислав?
- Я ведь говорил тебе, что он на гастролях.
- Так. А зачем ты звонишь? У вас что там, проблемы?
- Наоборот, мы тут имеем успех! Просто хотел спросить знаешь ли ты лично гитариста, который сегодня на замене, Вольдемара Духовидского?
- Нет Толь, не знаю. У меня он в базе. Тебе нужен был гитарист — я нашла.
- Ага, понятно…А ты знаешь, что он на Ленина похож?
- Чего? Какого Ленина?! Толя, перестань меня дурить! Шутник! Всё, давай пока, мне работать надо!
Третье отделение прозвучало в том же ключе. Духовидский буквально излучал флюиды радости и обаяния. А я успокоился и наблюдал за происходящим как бы со стороны. В сущности, никто уже особо не обращал внимание на поющего и тренькающего на гитаре “старика Крупского” в компании человека, со странным инструментом, похожим на забор, орудующего четырьмя палками, подобно шашлычнику у мангала.
Наша рабочая смена подошла к концу, я убрал вибрафон и пошёл переодеваться. Вольдемар — к служебному выходу. Мы договорились, что до метро пойдём вместе.
Уже идя по Кузнецкому, Духовидский выдал сентенцию:”Хорошо скульпторам и художникам. Их творчество осязаемо, произведения можно переделывать, совершенствуя до идеала, в отличии от музыкантов. Как только нота, фраза, пьеса прозвучали — они растворились в пространстве. Их уже нет! Второй раз так уже не получится. Будет похоже, но уже с другим настроением. Технически лучше, а может быть хуже. Единственный выход — записывать всё нотами. Тогда есть малая надежда, на то, что это останется и будет исполнено кем-то ещё”. Я согласился, мысль эта не нова и развивать разговор в этом направлении не имело смысла.
Спустившись в метро и проехав одну станцию вместе, мы простились, мне нужно было делать переход. Больше я с Вольдемаром Духовидским не встречался.
P.S. Спустя восемь лет я начал преподавать в музыкальной школе. Однажды, зайдя в класс к коллеге, преподавателю в классе гитары я увидел среди прочих сборников один, в красной обложке. Сборник детских пьес, автором которых был В.Духовидский. Фотография с кратким анонсом об авторе не оставляла сомнений, что это тот самый, мой знакомый чудаковатый “Ильич”.
